Соломон разбил рукой сердоликовый экран, закрывавший свет ночной лампады. Он увидал Элиава, который стоял у двери, слегка
наклонившись над телом девушки, шатаясь, точно пьяный. Молодой воин под взглядом Соломона поднял голову и, встретившись глазами с гневными, страшными глазами царя, побледнел и застонал. Выражение отчаяния и ужаса исказило его черты. И вдруг, согнувшись, спрятав в плащ голову, он робко, точно испуганный шакал, стал выползать из комнаты. Но царь остановил его, сказав только три слова...
Неточные совпадения
Надежда Васильевна чувствовала, как
над ее головою
наклонилось искаженное гневом лицо отца, как сжимались его кулаки, как дрожало все его
тело, и покорно ждала, когда он схватит ее и вышвырнет за порог.
Качаясь, они подвигались к нам,
наклонялись над водой, готовые опрокинуться на головы наши, — раз, раз — подкидывают белые волны наши
тела, хрустит наша барка, точно орех под каблуком сапога, я оторван от нее, вижу изломанные черные ребра скал, острые, как ножи, вижу голову отца высоко надо мною, потом —
над этими когтями дьяволов.
На гулком мосту остановились, и Саша
наклонился над перилами, точно окунул голову в воздух и низкий басовый хор лягушек. Среди лугов и свисшего лозняка уходила в небо неширокая вода, и когда плюнул подошедший Колесников, шлепок звякнул, как ладонь по голому
телу.
Она вытянула ноги, легко опрокинула Симу на колени себе и
наклонилась над ним, почти касаясь грудью его лица. Юноше было сладостно и неудобно — больно спину: длинное
тело его сползало на пол, он шаркал ногами по половицам, пытаясь удержаться на кровати, и — не мог.
Над одной из лоханок
наклонилась худенькая белокурая девочка с жидкой косичкой совершенно льняных волос. Голубые глаза, несколько широкий нос, тонкие темноватые брови и длинные лучи ресниц на бледном личике — все в ней чрезвычайно привлекательно и мило. Что-то робкое, пугливое в каждом движении тоненького
тела, в каждом взгляде кротких, по-детски ясных голубых глаз, что-то стремительное и покорное в одно и то же время.
Подходя все ближе и ближе к неприятельским траншеям, Милица
наклонялась все чаще
над распростертыми на земле фигурами. Пробитые штыками
тела, оторванные руки и ноги, разорванные на части снарядами, — все это заставляло содрогаться на каждом шагу Милицу. A мысль в разгоряченной от лихорадочного жара голове твердила монотонно, выстукивая каким-то назойливым молотом все одно и то же...
Между лежавшими там и сям
телами бродила какая-то высокая, освещенная лунным светом фигура. Она подходила к мертвецам,
наклонялась над ними, как бы рассматривая их, и шла далее.